«Только букву Н мы учили три месяца». Как тагильчанку спасли после инсульта

Наталья доехала с работы до дома сама: от Кольцово до Нижнего Тагила. Это чудо, что за время пути, пока она управляла машиной, ничего не случилось. День рождения, когда ей исполнилось сорок лет, был последним рабочим днем перед отпуском.

— В конце рабочего дня мне стало очень плохо, — вспоминает в интервью E1.RU Наталья. — Помню, накануне много нервничала: то по работе, то с дочерью поспорим, поругаемся, у нее были проблемы с учебой в институте. Это я сейчас понимаю, что никаких серьезных проблем не было, обычная жизнь. Но мы ведь все переживаем. И вот в тот момент, когда в день рождения мне стало плохо, я подумала: это усталость, надо отдохнуть. Я помню, в каком кошмаре я ехала по трассе домой. Не знаю, как смогла добраться. Но доехала. Дома поспала, но лучше не становилось, сильно болела голова.

ЧП с Натальей случилось в день ее рождения

Хорошо, что в этот момент приехала сестра. Она медик по образованию и сразу поняла: у Натальи инсульт. Вызвали скорую, женщину отвезли в отделение кардиореанимации городской больницы Нижнего Тагила. Наталья не помнит этого — так получилось, что у нее, внешне абсолютно здоровой женщины, которая никогда не жаловалась на повышенное давление и головные боли, произошел инсульт. Да еще и самый опасный и сложный вид инсульта — геморрагический: рвется сосуд, происходит кровоизлияние в головной мозг, участок мозга погибает. Считается, что это самая тяжелая мозговая катастрофа.

Врачи приводят страшную статистику: выживаемость при таких инсультах около 30%. Но даже если медики спасают, то дальше прогнозы очень печальные, две трети пациентов становятся инвалидами.

Так получилось, что у нее, внешне абсолютно здоровой женщины, которая никогда не жаловалась на повышенное давление и головные боли, произошел инсульт

Поэтому историю спасения инспектора Кольцовской таможни Натальи Горшеневой можно смело назвать чудом. Первое чудо сделали нейрохирурги Свердловской областной больницы: они спасли пациентке жизнь. Наталью перевезли из Нижнего Тагила в Екатеринбург на следующий день, как только появилась возможность транспортировки. Там сделали трепанацию черепа, провели операцию.

— Прогнозы были плохие, — вспоминает Татьяна Константиновна, мама Натальи. Она сама медик, работала акушеркой в роддоме Нижнего Тагила, поэтому просила рассказать врачей все как есть. — Мне тогда дали реальную картину, сказали готовиться к худшему.

Заведующий отделением реабилитации Валентин Баженов и медицинский психолог Алена Леонова: «Мы не занимаемся адаптацией, мы занимаемся восстановлением»

Наталья выжила, попав в те самые 30%. Но ходить она не могла, узнавала только мать и отца. Не говорила. При инсульте пострадали доли мозга, отвечающие за речь, понимание речи, память, навык ходьбы.

После первой операции Наталью перевели в другую городскую больницу — в отделение реабилитации. Там ее чуть не потеряли во второй раз.

— Нас уже готовили к выписке, а я вижу: она уходит на глазах, ей все хуже, — рассказывает мама Натальи. — Медики нам говорили: все в порядке, анализы хорошие. Тогда мы не стали слушать, сами взяли и увезли ее в областную больницу.

Вот по таким детским пособиям взрослых людей заново учат буквам

Оказалось, у Натальи развилось осложнение после операции: гидроцефальный синдром, это грозило уже новым инсультом — ишемическим. Наталью во второй раз спасли нейрохирурги областной больницы, снова прооперировали. Потом сделали третью операцию, поставили пластину на место, где была срезана кость черепной коробки.

Жизнь ей спасли. Но это была не прежняя жизнь: Наталья не говорила, почти не могла ходить. Когда-то она закончила институт, получила специальность преподаватель иностранных языков. Хорошо знала немецкий и английский, но теперь не понимала родного русского языка. Забыла, как читать, писать, понимать текст. Не чувствовала тела, не понимала, где лицо, где правая рука. Терялась в пространстве. Без мамы Наталья не могла выйти из больничного корпуса, просто не понимала, где находится.

Спустя четыре месяца она попала в отделение медицинской реабилитации шестой городской больницы (ЦГКБ № 6). Ее привезли в отделение на инвалидной коляске. Там она сказала первое слово — «мама». Там же заново начала изучать алфавит. Потом заново училась читать.

Сейчас Наталья, смеясь, вспоминает, как заново училась готовить суп

— Тут снова благодаря врачам случилось чудо, — говорит Татьяна Константиновна. — Они вернули дочь к нормальной жизни. Это была долгая, кропотливая работа врачей — логопеда, нейропсихолога, медицинского психолога, специалистов по физической реабилитации. Они по крупицам восстанавливали утраченное, по сути, учили всему заново. Представьте, одну только букву Н мы учили три месяца. Они вытаскивали дочь из депрессии, когда пришел страх, осознание, что к прежней жизни она может не вернуться. Она плакала: «Мама, как мне сейчас жить?»

Сейчас, общаясь с Натальей, не верится, что еще год назад она не могла говорить. Она стала прежней, вернулось все: чувство юмора, прежний характер. Она, смеясь, вспоминает, как заново училась готовить суп.

— Представьте, смотрю на морковку и не понимаю, что с ней делать! Вообще не помню, с чего нужно начинать варить суп.

Почерк Натальи до и после реабилитации

— Это потому, что разрушился алгоритм последовательности действий, — объясняет нам медицинский психолог отделения реабилитации Алена Леонова.

Еще вспоминает, как пыталась понять, о чем же фильм «Телохранитель», который до инсульта она смотрела много раз (не могла понять, потому что пострадала доля мозга, отвечающая за восприятие информации. — Прим. ред.).

Сейчас Наталья снова начала водить машину, пока (до заключения медкомиссии) вместе с инструктором. Занимается фитнесом, аквааэробикой. Врачи сняли все ограничения — с условием личного контроля самочувствия. Женщина очень ждет, когда можно будет вернуться на работу. Пока она еще продолжает проходить курсы реабилитации в шестой городской больнице.

— Я правда хочу все поменять. Новая жизнь, новая работа… — мечтает Наталья. — Я ведь по образованию преподаватель иностранных языков, возможно, найду работу, связанную с этим. Да, придется заново учить языки. Но я чувствую, что вот-вот из глубины разума, памяти все прежние знания вернутся, нейронные связи восстановятся. Нужно, конечно, пройти языковые курсы. Вообще, эта история поменяла всех нас: всю нашу семью, отношения. С дочерью у нас полностью все наладилось, теперь понимание, никаких прежних конфликтов. Она мне очень помогает. Папа до этой истории тоже был другим, более строгим и требовательным, как-то скрывал эмоции. Сейчас мягкий, не скрывает чувства. Мама весь этот год поддерживала меня, пока я нуждалась в помощи, она была рядом каждый день. Помогали коллеги — и морально, и финансово. Я уверена, что скоро начнется новая жизнь.

Наталья вместе с мамой Татьяной Константиновной и врачами отделения, где восстанавливают после тяжелых инсультов

«Бывает, человек годами живет со скрытым дефектом»

— Наталья скоро вернется к обычной жизни, сможет выйти на работу, — считает заведующий отделением реабилитации ЦГКБ № 6 Валентин Баженов.

— А как так вышло, что у внешне здорового человека в таком возрасте вдруг случился инсульт?

— Вероятнее всего, лопнул маленький сосуд, произошло кровоизлияние в головной мозг. По статистике, только 20% пациентов чувствуют эпизоды повышения артериального давления. Возможно, были предпосылки, например, эпизоды ночной гипертензии — повышенного давления, о котором человек не знал. Возможно, повлиял стресс. Бывает, человек, не зная, живет с каким-то скрытым дефектом. Предвидеть это, проводить какую-то специфическую профилактику (кроме здорового образа жизни, правильного питания и прочего. — Прим. ред.) в подобных случаях невозможно.

— В сознании большинства людей геморрагический инсульт всегда приводит к глубокой инвалидности…

— Да, процент инвалидности высок, потому что восстановление утраченных функций — это очень долгий, сложный, кропотливый процесс. К каждому индивидуальный подход, нужно собирать по крупицам утерянные навыки. В Екатеринбурге всего три отделения реабилитации после инсульта. Места ограничены и попасть на такой курс можно только по очереди. Тут очень важна поддержка родных, как в случае с Натальей. Самая важная установка в отделении — мы не занимаемся адаптацией, мы занимаемся восстановлением. Адаптация — это значит смириться и жить с дефектом. Например, если нет руки, то научиться жить с протезом. Или, например, на одном международном форуме представили разработку — робота-манипулятора, который силой мысли все делает за пациента. У наших пациентов задача восстановить утраченные функции — вернуться к прежней жизни.

Елена Панкратьева / E1.RU, фото: Артем Устюжанин / E1.RU

Источник